Ричард Штерн - Вздымающийся ад [Вздымающийся ад. Вам решать, комиссар!]
— Ну, тут нам ничто не мешает, — вызывающе бросила она.
Тириш встал, потянувшись за пальто.
— Завтра нам обоим нужно быть в хорошей форме — предстоят похороны вашего любимого мужа и нашего уважаемого коллеги. Вами завтра займется Вольрих.
И он направился к дверям. Хельга недовольно взглянула вслед, но разочарование ее длилось недолго. Вернувшись к куче денег, начала раскладывать их на пачки.
* * *Глубокой ночью в понедельник в верхней части Кенигинштрассе, почти в центре Швабинга, был обнаружен труп мужчины. Наткнулась на него влюбленная парочка, искавшая укромный уголок. Произошло это в 2 часа 14 минут.
Ближайшая патрульная машина была на месте через четыре минуты, в 2.18. Патрульные перекрыли окрестности и доложили начальству. Оттуда прислали эксперта — все того же смертельно уставшего Рогальского.
Прибыв на место в 2.37 он установил, что смерть произошла от повреждения черепа тупым предметом или от падения на бетонный бордюр. Поскольку обнаружились следы драки, речь шла не о несчастном случае, а об умышленном убийстве. Мертвец был идентифицирован как известный мастер хеппенингов Неннер.
Глава VII
И пошла цепная реакция.
Началась она в кабинете комиссара Циммермана.
Время: понедельник, 2.30.
Детонатором послужил доклад по радио от оперативной группы. В докладе сообщалось следующее:
«Найден труп на Кенигинштрассе. Предварительное заключение эксперта: повреждение задней части черепа. Несчастный случай практически исключается, вероятно, убийство в драке.
Другие предварительные данные:
Труп мужчины, около 170 см, вес 80 кг, возраст около 35 лет, одет в почти новый костюм фабричного производства. Лицо круглое, волосы черные, глаза карие, зубы свои, руки мускулистые со множеством рубцов и шрамов, ногти острижены коротко.
Личность погибшего: Неннер, художник-авангардист.
Прошу дальнейших указаний. Рогальски».
* * *Инспектор Фельдер позднее рассказывал:
«Мы уже собирались все бросить и идти спать. Нуждались в этом все, не исключая Циммермана и меня. Уже несколько ночей мы почти не смыкали глаз.
Я убежден был, что в докладе Рогальского нет ничего настолько серьезного, чтобы нельзя было разойтись по домам. Подумаешь, убийство в драке! Может, из-за женщины, может, грабители перестарались, да мало ли что могло случиться!
— Обычное дело, — сказал я шефу.
Циммерман, уже собравшись уходить, перечитал донесение. На несколько секунд замер, потом снял плащ, вернулся к столу, положил донесение Рогальского перед собой и задумчиво уставился на него. Потом сказал мне:
— Будьте готовы сегодня снова не спать.
— Из-за такой ерунды? — мне не хотелось верить.
Циммерман кивнул.
— Пусть Рогальски блокирует место происшествия и обязательно нас дождется. И направьте туда лучшую следственную бригаду, что есть в нашем распоряжении.
— Но почему? — спросил я.
— Нет времени на объяснения, — отрезал Циммерман, — но, если я не ошибаюсь, тут дело непростое.
А Циммерман ошибался крайне рёдко, это было общеизвестно.
— Пусть срочно вызовут фон Готу из Фолькстеатра. И кроме того, попросите комиссара Кребса зайти ко мне. Потом скажите Дрейер, пусть она вас подменит.
— А чем заняться мне?
— Возьмите служебную машину и поезжайте к Келлеру. Скажите, я просил его подъехать ко мне. Он знает почему. Естественно, дайте ему всю информацию, какую пожелает.
* * *Комиссар Кребс заявился к Циммерману через несколько минут.
— Что случилось, Мартин? — испуганно спросил он.
— В списке, который ты мне передал, были имена людей, с которыми встречался мой сын. Кто составлял его? И специально для меня или он фигурирует в конкретном деле?
— Не знаю, Мартин, — уклончиво ответил Кребс. — Этим занимался Михельсдорф.
— Он здесь?
— В любое время.
— Давай его сюда.
Инспектор Михельсдорф тоже не заставил себя ждать, хотя и с недовольной миной — он оторвался от работы по сличению своих результатов с данными картотеки.
К тому же он не испытывал особого уважения к отделу по расследованию убийств — подумаешь, время от времени поймать какого-то свихнувшегося убийцу! Лечением серьезных болезней общества занимался, по его мнению, именно их отдел.
— Коллега, — начал Циммерман, — в списке, который составляли вы, есть три знакомые мне фамилии: Амадей Шмельц, Манфред Циммерман и некий Неннер.
Михельсдорф сочувственно взглянул на него.
— Мне очень жаль, комиссар, я предпочел бы вас избавить от этого…
— Бросьте, — резко оборвал Циммерман, — вы не утешитель, а криминалист. Есть между этими тремя какая-то связь?
— И весьма тесная, — ответил Михельсдорф. — Все трое — основные свидетели по делу, над которым я работаю, стараясь выяснить обстоятельства весьма серьезного преступления.
— Одного вашего свидетеля уже нет в живых, — бросил Циммерман. — Кто-то убил Неннера.
— Да эти двое, кто же еще, — расстроенно воскликнул Михельсдорф и запнулся.
— Не торопитесь с выводами, — перебил Кребс. — Бездоказательно прошу таких вещей не говорить!
— Простите, — смешался Михельсдорф, — но я подумал…
— Попробуйте подумать получше, — осадил его Кребс.
— Прошу вас передать мне все материалы по этому делу.
Казалось, Циммерман готовится к прыжку и в нем вдруг пробудился легендарный старый лев.
Позднее об этом рассказывали так:
1. Рикки, владелец ночного клуба:
„…мое заведение имеет безупречную репутацию. Хотя, конечно, осложнения бывают. Но в конце концов, не могу же я выбирать посетителей, а с полицией человек должен сотрудничать, если хочет жить тихо и спокойно…
…ну, тут за меня взялись эти довольно милые ребята, что расспрашивали о Фоглер, и даже заплатили за шампанское, которое не пили. Хотели только знать, кто настучал на Фоглер…
…вначале отказался. Но Михельсдорф ведь от меня не требовал, чтоб я молчал об этом, ну я и назвал имя Неннера…“
2. Джонатан Шонбауэр, сотрудник и приятель Неннера.
„Такой исключительно творческий характер деятельности, которой мы занимаемся, требует от художника отбросить все личное, добиться абсолютной независимости от окружающего и тем достичь способности выражать истинную суть вещей. Это великая миссия, которой достойны немногие.
Но к ним не относились, убежден, ни Амадей, ни Манфред. Не было у них творческого дара. Они все время были слишком заняты сами собой“.
3. Ирен Бригитта Виснер, фотомодель.
„…они ворвались в этот мой курятник, как угорелые, словно с ума сошли! И не хотели ничего, лишь выговориться в моем присутствии. Амадей, правда, дал мне четыре или пять бумажек по полсотни и заявил:
— Ну, милая, мы и разделали этого типа!
А Манфред рухнул на мою постель, добавив:
— От чертова мэтра, так любящего потроха, мы избавились!
Долго они не задержались — около двух уехали в „ягуаре“ Амадея“.
* * *Фон Гота явился к комиссару, когда тот рылся в документах, доставленных от Кребса. В темном велюровом плаще, наброшенном на темно-синий смокинг, он походил на рекламу элегантной мужской одежды.
Но Циммермана эта демонстрация моды не тронула. Без всякого вступления он начал:
— Для вас есть особая задача, — и подал листок с заметками. — Эти имена вам, конечно, известны.
Фон Гота с немалым удивлением просмотрел список.
— Я должен проследить за ними?
— Нет, только найти и доставить сюда! — велел Циммерман. И можете забыть, что речь идет о моем сыне и сыне доктора Шмельца. Найдите их, ще бы они ни были.
У меня дома, или у фрау Шмельц, или на холостяцкой квартире Амадея!
— Можете на меня положиться, — фон Готе с трудом удалось скрыть свое удивление.
Точное время: 03.21.
* * *Еще через три минуты, в три двадцать четыре, в кабинет Циммермана вошел Келлер, сопровождаемый Фельдером и псом. Кивнув, он уверенно сел за свой бывший стол, а пес столь же привычно занял единственное кресло. Фельдер остался у двери, с любопытством наблюдая за происходящим.
— Ну, что у тебя за проблема? — спросил Келлер.
— Главная проблема в том, что мне вообще приходится заниматься этим делом, — сказал Циммерман. Произнес он это так безразлично, словно излагал содержание служебных инструкций. — В нем замешан мой сын, хотя пока не ясно, до какой степени. Как ты думаешь, мне следует продолжать?
— Решать ты должен сам! Насколько понимаю, ты все равно не отступишь, и правильно сделаешь, — констатировал Келлер. — Что еще?
— Прошу тебя, помоги. Если хочешь, считай эту просьбу официальным обращением.
